– Я хочу ее видеть.

Полковник вздохнул – кажется, ему становилось скучно.

– Может быть, сначала вы меня выслушаете до конца? Поверьте, я сообщу вам много интересного.

– Нет, – отрезал Дарновский. – Сначала я должен увидеть ее. А если вы мне наврали… – он оборвал фразу на угрожающей ноте, не договорив, потому что не знал, чем можно напугать этого благодушного и уверенного в себе джентльмена.

Конечно, Васильев и не подумал испугаться. Улыбнулся, развел руками.

– М-да, в пасифицированном состоянии беседовать с вами гораздо легче. Но зато в активизированном интересней.

И весело хмыкнул.

– Что тут смешного? – грубо спросил Роберт.

– То, что разница между вами и гражданином Дроновым, при всей противоположности, совершенно исчезает, когда дело касается одной милой барышни. Реакция абсолютно идентичная. Сергей Иванович, у которого коэффициент интеллектуального развития почти вдвое ниже, чем у вас, заявил мне то же самое. Ничего не желаю слышать, пока не увижу ее.

Дарновский враждебно сощурился на собеседника.

– Вы и ай-кью у нас проверили?

– Мы проверили всё, что только было возможно.

– Хватит болтать! – рявкнул Роберт. Этот старый хлыщ его чудовищно раздражал. – Где Анна?

Александр Александрович сокрушенно вздохнул.

– Вы неуважительны по отношению к старшим, это нехорошо. Следствие чрезмерного самомнения, порожденного вашим так называемым Даром. Ладно. Как говорится, уступаю насилию. – Нет, он все-таки издевался, это теперь стало ясно. – Ваша одежда, как я уже сказал, здесь. Зубная щетка и расческа в санузле. Бриться не нужно, это сделала Люсенька час назад, пока вы еще почивали. Когда приведете себя в порядок, идите по коридору налево. Там в конце дверь.

Полковник поднялся.

– И там будет Анна? – недоверчиво спросил Роберт.

– Она уже там.

Явление второе и третье

Под диковинную смесь марша и болеро Дарновский шел по светлому коридору с симпатичными акварельками на стенах. Ошибиться дверью было невозможно – она здесь имелась всего одна, в самом конце.

Сердце колотилось, почти как у Дронова в Режиме. Неужели за дверью Анна?

Он оперся рукой о стену, чувствуя, что должен отдышаться. Да и ноги были будто деревянные. Мышцы задеревенели, что ли?

За окном виднелся газон, деревья. Прямо возле стекла покачивалась ветка. Роберт напряг зрение и увидел, что листья не юные, какими были еще вчера, в смысле девятнадцатого мая, а грубые, напитавшиеся солнцем. Сколько же времени прошло?

Перед самой дверью он остановился снова. Глубоко вздохнул. Повернул ручку.

Большая комната, на открытом окне подрагивают шторы, пахнет свежестью и цветами.

Четыре кресла. В одном, кажется, сидит Васильев – во всяком случае, кто-то седой, остальные три вроде бы пустые.

– Явление второе, – сказал седой. Да, это был полковник. – Она и он.

Роберт сделал несколько шагов и вдруг увидел, что крайнее справа кресло не пустое – в нем, подобрав ноги и обхватив себя руками за плечи, сидела… Да, да!

– Анна!

Он бросился к ней.

Думал, она бритая наголо – ведь собственными глазами видел на фотографии, – но у Анны на голове топорщился стильный бобрик, очень ей идущий. Чтоб на столько отрасти, волосам нужно месяца три, вряд ли меньше. Неужели прошло столько времени? Неважно!

Он обнял ее, и она тоже обхватила его за плечи. Они не поцеловались, а в упор, почти касаясь лбами, посмотрели друг другу в глаза, это было куда важней.

«Ты жива! Что они с тобой делали?»

«Не знаю. Я только что проснулась. Где мы?»

«Это какая-то кагебешная контора, называется «Санаторий». Господи, как долго я тебя не видел!»

«Разве? – в синих глазах мелькнуло удивление. – Я помню прозрачный дым, я упала… И проснулась здесь. Зачем мне остригли волосы? Я уродливая, да?»

Надо было отдать полковнику должное. Он тактично помалкивал, попыхивал трубкой, выдувая клубы изысканно ароматного дыма. Впрочем, Роберт про него и не помнил.

«Ты прекрасна. Еще прекрасней, чем прежде». Он вспомнил бедную Нину с ее мышиного цвета волосами, пухлым телом, страстным похрюкиванием и передернулся от отвращения.

Щелкнула дверная ручка.

– Явление третье, – с комической торжественностью объявил Васильев. – Он, она и соперник.

Роберт обернулся, прищурился.

– Мария!

От противоположной двери, неуклюже расставив руки, бежал Дронов.

– Отцепись от нее!

Грубо отпихнул Дарновского, облапил Анну, начал целовать.

Роберт вспылил. Размахнулся, хотел врезать хаму, но чертов атропин помешал – кулак еле чиркнул по щеке. Коротко обернувшись, терминатор пихнул Дарновского в грудь, и тот отлетел в кресло.

– Господа соперники, брек! – встревожился Александр Александрович. – Роберт Лукич, не вставайте! А вы, Сергей Иванович, сядьте!

Окей, уселись. Но когда Роберт придвинул кресло поближе, чтобы видеть глаза Анны, Дронов немедленно заорал:

– Не липни к ней!

– Я ничего не вижу, – с достоинством сказал Дарновский. – Они закапали мне в глаза атропин! Видишь, урод, какие у меня зрачки.

Дронов посопел.

– У тебя вообще видок, будто ты неделю пил без просыпа.

– Что без просыпа, это точно. Но боюсь, что не неделю…

Васильев постучал трубкой по подлокотнику.

– Попрошу внимания! Ваше требование выполнено – Марианна Игоревна перед вами. Как видите, жива-здорова. Теперь, может быть, вы меня наконец выслушаете?

«Послушаем его», сказал взгляд Анны.

– Говорите, мы слушаем, – кивнул Роберт. Рядом с ней ему было хорошо.

– Валяйте, – поддакнул и Дронов, все-таки подползший вместе с креслом к Анне с другой стороны.

– Руку убрал! – шикнул на него Роберт. – Думаешь, я совсем слепой? А то я тоже начну!

– Ладно, ладно, – проворчал чемпион.

Александр Александрович рассмеялся, но как-то рассеянно. Чувствовалось: человек готовится к ответственному разговору.

– Итак. Я – Александр Александрович Васильев, сотрудник некоего специального учреждения, которое, будем так говорить, ассоциировано с Комитетом государственной безопасности. То, что я с вами беседую, означает, что вы благополучно прошли очень сложную и многоступенчатую проверку. Выражаясь языком юридическим, в мотивах ваших поступков криминала не обнаружено. Да и в самих поступках…

«Они про меня знают, поэтому и вывели мне зрение из строя, – тем временем говорил Роберт Анне. – А ты? У тебя глаза в порядке?»

«Да».

«Отлично. Ты будешь моими глазами. Говори мне, что этот человек думает на самом деле? Каким ты его видишь?»

Она на несколько секунд отвернулась, рассматривая говорившего.

«Его зовут не Александр Александрович и не Васильев. Он умный, хитрый, но он ничего не решает. Есть кто-то другой, чьи приказы он выполняет».

Дебил Дронов громко шепнул:

– Отодвинься от нее, жухала!

Очевидное – невероятное

– В наших поступках не обнаружено криминала? – перебил Роберт фальшивого Александра Александровича, отмахнувшись от бывшего напарника.

– Да. Вы с Сергеем Ивановичем убили четверых сотрудников КГБ и еще двоим нанесли тяжкие телесные повреждения, но тем не менее принято решение не привлекать вас к ответственности. Во-первых, мы в Санатории и сами не придерживаемся юридических норм – как говорится, не до жиру, быть бы живу (но об этом чуть позже). А во-вторых, вы реагировали так, как и должны были реагировать. Повторяю: вы ни в чем не обвиняетесь и, если пожелаете, можете идти на все четыре стороны. Никто вас не запугивает и не шантажирует. Выбор, который вам предстоит сделать, должен быть не вынужденным, а добровольным.

Полковник (уж звание-то у него, наверное, было настоящее) поднял ладонь, предупреждая вопросы.

– А сейчас я открою вам совершенно секретную информацию. – Он выдержал паузу и тихо, веско сказал. – Человечеству угрожает смертельная опасность. Не изнутри – извне.